Неточные совпадения
Самгин насторожился;
в словах ее
было что-то умненькое. Неужели и она
будет философствовать
в постели, как Лидия,
или заведет какие-нибудь деловые разговоры, подобно Варваре? Упрека
в ее беззвучных словах он не слышал и не мог видеть, с каким лицом она говорит. Она очень растрогала его нежностью, ему казалось, что таких ласк он еще не испытывал, и у него
было желание сказать ей особенные слова благодарности. Но слов таких не
находилось, он говорил
руками, а Никонова шептала...
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела
в головах. Землянка устлана и обвешана
была богатыми коврами,
в углу
находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал
в руке открытую книгу, но глаза его
были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он,
или только задумался.
Человек осужден на работу, он должен работать до тех пор, пока опустится
рука, сын вынет из холодных пальцев отца струг
или молот и
будет продолжать вечную работу. Ну, а как
в ряду сыновей
найдется один поумнее, который положит долото и спросит...
Мальчик, по имени Валек, высокий, тонкий, черноволосый, угрюмо шатался иногда по городу без особенного дела, заложив
руки в карманы и кидая по сторонам взгляды, смущавшие сердца калачниц. Девочку видели только один
или два раза на
руках пана Тыбурция, а затем она куда-то исчезла, и где
находилась — никому не
было известно.
Все собравшиеся братья,
в числе которых
находились также Сусанна Николаевна и gnadige Frau,
были в черных одеждах
или имели на стороне сердца черный из лент приколотый бант, а иные — черный флер около левой
руки.
Для того, чтобы власть одних людей над другими достигала своей цели ограничения людей, стремившихся к личным целям
в ущерб общего, нужно
было, чтобы власть
находилась в руках людей непогрешимых, как это предполагается у китайцев
или как это предполагалось
в Средние века и теперь для людей, верующих
в святость помазания. Только при этом условии получало свое оправдание общественное устройство.
—
В том, что неосязаемо, — сказал Ганувер, продолжая о неизвестном. — Я как бы
нахожусь среди множества незримых присутствий. — У него
был усталый грудной голос, вызывающий внимание и симпатию. — Но у меня словно завязаны глаза, и я пожимаю, — беспрерывно жму множество
рук, — до утомления жму, уже перестав различать, жестка
или мягка, горяча
или холодна
рука, к которой я прикасаюсь; между тем я должен остановиться на одной и боюсь, что не угадаю ее.
Так как сущность неделима и проста… стало
быть, ни
в каком случае земля не может рассматриваться как часть сущности, солнце — как часть субстанции, так как она неделима; не позволительно говорить о части
в субстанции, так же, как нельзя говорить, что часть души —
в руке, другая
в голове, но вполне возможно, что душа
в той части, которая является головой, что она
есть субстанция части
или находится в той части, которая
есть рука.
Первым большим притоком Анюя
будет Тормасунь,
или Тонмасу, как его называют удэхейцы. По их словам, это
будет самая быстрая река Анюйского бассейна. По ней можно подниматься только
в малую воду. Тормасунь течет под острым углом по отношению к своей главной реке.
В истоках ее
находится низкий перевал на реку Хор, через который перетаскивают лодки на
руках.
Парадокс зла заключается
в том, что
или зло
находится в руке Божьей и зависит от Бога, и тогда оно нужно для целей добра,
или зло не зависит от Бога и Бог бессилен перед злом, и тогда добро не
есть окончательная онтологическая сила.
Тася продавала их покупателю — птицелову Алеше, который называл птиц по очереди, и если среди названных
была такая, какая
находилась у хозяина-Таси, Тася получала деньги, т. е. ударяла
рукой по ладони покупателя
в то время, как купленная птица выбегала
или, вернее, вылетала из дома и стрелой неслась по дорожке сада вокруг клумбы с цветами.
Заранее ли предвкушал он всю сладость жестокого отмщения, придуманного им для врага своего, князя Василия Прозоровского, радовался ли гибели Якова Потапова, этого ничтожного сравнительно с ним по положению человека, но почему-то казавшегося ему опаснейшим врагом, которого он не
в силах
был сломить имевшеюся
в руках его властию, чему лучшим доказательством служит то, что он, совместно с достойным своим помощником, Хлопом, подвел его под самоубийство, довел его до решимости казнить себя самому, хотя хвастливо, как мы видели, сказал своему наперснику об умершем: «Разве не достало бы на его шею другой петли, не
нашлось бы и на его долю палача», но внутри себя таил невольно какое-то странное, несомненное убеждение, что «другой петли» для этого человека именно не достало бы и «палача не
нашлось бы», —
или,
быть может, Григорий Лукьянович погрузился
в сластолюбивые мечты о красавице княжне Евпраксии Васильевне, которую он теперь считал
в своей власти, — не
будем строить догадок и предупреждать событий.
Но и тут опять
нашлись несогласия:
были такие, которым казалось, что надо воздевать вверх обе ладони, а другим казалось, что вверх надо воздевать только одну правую ладонь, а левую надо преклонять вниз, к земле
в знак того, что полученное с небес
в правую
руку будет передано земле левою; но иным память изменяла
или они
были нехорошо научены, и эти вводили совсем противное и настаивали, что правую
руку надо преклонять к земле, а левую — воздевать к небу.
Игнаций никогда не
находился в такой бойкой и проницающей позиции. Тот, бывало, всегда сидел на особливом этаблисмане, обитом черною кожею, и ни за что не обеспокоивал себя, чтобы смотреть на входящего посетителя и определять себе, коего духа входящий? Это
было бы слишком много чести для всякого. Игнаций держал свою задумчивую голову, опустив лицо на грудь
или положив щеку на
руку.